Школьная экспедиция открыла в Абинске крупное меотское городище Уже ни для кого не тайна, что Абинск расположен «на костях», то бишь на обломках целой скифско-меотской культуры, процветавшей здесь две-три тысячи лет назад. Об этом говорят всё новые и новые находки, многие из которых, к слову, покоятся в стенах абинского музея. И вот одна из самых свежих находок – крупное городище на северо-восточной окраине города, в глиняном карьере, дорога к которому – «продолжение» улицы Толстого. Обнаружила объект в 2005 году школьная экспедиция под руководством местного историка-краеведа В. П. Пономарёва; результаты пятилетнего изучения освещены пока в рамках так называемой Малой академии наук, на её последнем заседании, состоявшемся 4 февраля, шестиклассник Витя Иванов, участвовавший в раскопках и представивший свой доклад, занял 1-е место. То, что объект принадлежит меотам, можно определить по работам известных краеведов, таких как И. И. Марченко, И. С. Каменецкий, В. П. Шилов и др., в том числе В. В. Латышева, одного из составителей «меотских карт» (работал в начале ХХ века). К этому же подводит и сам объект, содержащий «зольник» -- яму, куда ссыпали золу – «останки» «живого» священного огня, в чём можно видеть наследие иранского миропонимания. Абинские меоты торговали с Грецией[/size] Меотидой древние греки именовали Азовское море, и в переводе это означает «зловонная лужа». Нелестно; но, для сравнения, название реки Абин в переводе с древнеадыгейского – «гиблое место»… (гипотеза, ныне опровергаемая. – А. Ж.). Меотами поэтому греки называли племена, жившие по берегам Азовского моря, а позже и все остальные племена, близкородственные азовским по языку, религии и культуре и проживавшие на обширных кубанских просторах. Последняя экспедиция школьного археологического кружка к городищу увенчалась успехом: найдено более 200 единиц подъёмного материала (попросту говоря – бусинок, черепков, костей рыбы и скота и тому подобное). И хотя общая масса находок довольно скромна (так, амфора сохранилась очень плохо и реставрации сама по себе не подлежит, разве что может быть восстановлена по образцам из других мест), по ним можно кое-что рассказать о жизни поселенцев. Особо богатых среди них не было: отсутствует роскошно орнаментированная посуда, в то время считавшаяся показателем достатка и авторитета. Практически вся посуда (за исключением амфоры, о ней речь впереди) местного изготовления и очень проста. Очевидна удалённость поселения от культурных и экономических центров, в том числе Тамани, ибо, помимо прочего, отсутствует что-либо, указывающее на их посещение (то есть конская упряжь или фрагменты колёсного транспорта). Поселенцы жили тем, что разводили скот, охотились и ловили рыбу, о последнем говорит обнаруженное высохшее русло реки. Хотя рыбу могли покупать и у заезжих торговцев. Также найдено глиняное пряслице – грузик, придающий веретену силу инерционного вращения; значит, и прядильное ремесло было им знакомо. Фрагменты жилищ свидетельствуют о том, что жили местные меоты в турлучных избах, строившихся на камышовых «сваях». Значит, случались тут и затопления. Несмотря на скудость быта, торговые связи с «цивилизованным миром» существовали. Обнаружены две стеклянные бусины разной формы и цвета; одна из них определённо греческая (с Тамани), другая привезена купцами из Египта. Но главное богатство племени (или, по крайней мере, главное богатство археологической группы) – упомянутая выше амфора. Она-то и позволила примерно определить год основания городища. Произведена она в мастерской известного мастера Лина, клеймо которого хорошо сохранилось на черепке: имя (Λινου) и изображение виноградной лозы, – такой вот античный товарный знак. В других ближайших местностях Абинского и других районов найдено несколько амфор под тем же «брендом». Установить дату событий помогли эпонимы, написанные на другом боку каждой амфоры. Эпонимы – это имена людей (или богов), в честь которых названы, например, годы (как в наших случаях); здесь это правящие магистраты Астимед и Никасагор I. Правда, на амфоре из этого карьера эпоним прочитать не удалось – она очень плохо сохранилась. Но имя промышленника Лина оказалось достаточным. Установлено, что он работал в 200 – 170 г. до н. э.
[size=11] Кто ты, Тиргатао? Греческий писатель II века Полиэн упоминает в своих «Стратегемах» меотиянку Тиргатао. Это единственное зафиксированное меотское имя проливает свет на этническую принадлежность меотов, о которой не утихают споры по сей день. Имя надёжно сближается с хурритским женским именем Тиргутавия, и это означает, что меоты, а также родственные им синды, были индоиранского происхождения. Иные исследователи видели в них народ кавказской семьи, предков адыгов; но аргументов в пользу Индии и Ирана гораздо больше. К ним принадлежит и вышеназванный зольник, напоминающий о культе священного огня (точь-в-точь как у иранцев).
Тем не менее, меотские памятники на Кубани, в частности – в Абинском районе, исследованы слабо. Краснодарские учёные не проявляют пока широкого интереса к загадочному народу, и работа по их изучению перекладывается на плечи любительских или школьных экспедиций. Таким же образом на территории Абинского района были найдены каменный барабан и идол, изображающий, по некоторым предположениям, бога Папая. Что до Тиргатао, то она, видимо, была очень знатной или красивой меотиянкой, так как вышла (согласно тому же Полиэну) за грека Гекатея, ставшего царём синдов, и судьба её сложилась счастливо.
